Дипломная работа на тему "Польша в XIV - первой половине XVII вв"
Страшно ошибиться с выбором?
МЫ ЗАМОРОЗИЛИ ЦЕНЫ + СКИДКИ!
Для вас:
- только проверенные авторы;
- работа со всеми системами антиплагиата (до 98%);
- соблюдение сроков;
- бесплатные доработки;
- ведение до защиты.
***
Дипломные - с ВЫГОДОЙ 15% - промокод dpl15
***
Курсовые с ВЫГОДОЙ 10% - промокод kyr10
Узнать стоимость и оформить заказ
Профессиональная помощь с диссертацией - кликайте сюда!
ТЕМА
Польша в XIV - первой половине XVII вв
План
1. Государственное у стройство Польши в XIV - XV вв
2. Польша в XIII – XV вв.: социальная структура
3. Польская культура XIII - XV вв
4. Политическое развитие Польши в XVI - XVII вв
5. Польша XVI – первой половины XVII вв.: сословия и социальные группы
6. Польская культура в XVI – первой половине XVII вв
польша культура государственный сословие
1. Государственное у стройство Польши в XIV - XV вв
Период с середины XIV до конца XV вв. принято выделять как время существования в Польше сословной монархии, которой на смену в XVI – XVIII вв. пришел режим "шляхетской демократии", которая, в сущности, тоже была моделью сословного устройства государства, но с совершенно особыми чертами, которые позволяют противопоставить ее "нормальной" сословной системе.
Заказать написание дипломной - rosdiplomnaya.com
Новый банк готовых защищённых на хорошо и отлично дипломных работ предлагает вам скачать любые работы по желаемой вами теме. Высококлассное написание дипломных проектов под заказ в Новосибирске и в других городах России.
Каковы были основные институты сословной монархии XIV XV вв., как они сложились и как на их основе выросли институты "шляхетской демократии"?
Центральным институтом была королевская власть. При короле существовал королевский совет, объединявший высших светских и церковных сановников, выходцев чаще всего из аристократии.
Среди органов центрального управления главным была королевская канцелярия, руководимая канцлером и подканцлером. Очень важным институтом было казначейство во главе с королевским подскарбием. В XIV веке государственная казна не была еще отделена от королевской, но в XV веке последняя отделилась от государственной и во главе ее был поставлен надворный подскарбий. Управление двором и его делами осуществлялось маршалком. В XV веке как и в случае с казной рядом с королевским (коронным) маршалком появился и надворный. Их функции, однако, не были четко разграничены. Существовал и ряд придворных должностей, которые имели скорее церемониальный. чем управленческий характер: подкомории, кравчии, конюшии, постельничии и т. д.
Главной опорой королевской власти в провинции были старосты. которые пришли на место прежних каштелянов. Старосты выступали представителями короля на местах и как бы за меняли его во всех вопросах региональной администрации. В руках старосты была сосредоточена судебная власть (первоначально даже над рыцарями), организация обороны и шляхетского ополчения (посполитого рушения), полицейские функции, сбор податей, налогов и пошлин. Старосты управляли и имуществом короля на данной территории. Они были как правило выходцами из небогатой шляхты, были лично очень тесно связаны с королем, которому были всем обязаны и до поры до времени служили верно и ответственно.
Наряду с государственными должностями и органами администрации существовали и земские должности и институты, первоначально ликвидированные Владиславом Локетком, затем восстановленные Казимиром Великим и получившие широкое развитие в XV веке. Это воеводы, каштеляны, земские подкомории, войские, хорунжии и т. п. Они чаще всего не имели реального административного веса, но были привлекательны и важны для шляхты, так как составляли форму ее участия в государственной и общественной жизни. На эти должности дворяне пожизненно назначались королем. Постепенно они становились наследственными.
Главным элементом военной организации со времен Казимира Великого было посполитое рушение, то есть ополчение, в котором обязаны были принимать участие все, кто владел землей на рыцарском праве. В посполитом pyшении участвовали также солтысы и войты поселений. основанных на немецком праве. Ополчение делилось на хоругви, каждая из которых представляла определенную землю. Отдельные хоругви приводили с собой магнаты.
Таким образом, в XIV – XV вв. существовали опоры для создания сильного централизованного государственного аппарата. Однако с конца XIV в. (условным рубежом можно считать Кошицкий привилей 1374 года) начался процесс сужения прерогатив королевской власти за счет расширения прав и привилегий шляхты. Это ставило под вопрос централизацию государства. Ограничение власти короля в XV веке выразилось в том, что стало падать значения старост как королевских наместников в регионах. Должность старосты становилась пожизненной, переходила в руки местной знати, теряя тем самым тесную связь с центральной администрацией. Постепенно суд старосты как представителя центральной власти стал уступать место земскому суду, который становился еще более независим от воли королевских администраторов.
Королевский совет в XV в. приобретает все больший вес и значение. Если раньше он был чисто совещательным органом, назначавшимся королем, то теперь в него по должности и по традиции входят епископы, виднейшие представители местной администрации, некоторые придворные чины. Совет становится рупором и органом земельной аристократии.
Самой же важной стороной трансформации органов государства в XV в. стало складывание институтов польского парламентаризма – общепольского (вального) сейма, провинциальных и земских сеймиков. Именно на их фундаменте в конце XV – XVI вв. складываются базовые институты польской "шляхетской демократии".
Генезис основных институтов "шляхетской демократии" достаточно ясен. Менее ясны причины, вызвавшие к жизни эту специфическую модификацию сословно-представительной монархии. Сказать, что ее появление с неизбежностью детеминировано какими-либо предшествующими процессами в польском обществе и государстве было бы неверно. Скорее наоборот, "шляхетская демократия" составляет некую не укладывающуюся в жесткие схемы аномалию на европейском фоне. Самый факт ее существования на протяжении нескольких веков показывает, что отклонения от "нормы", аномалии и альтернативы в истории не менее закономерны, чем то, что является "нормальным".
Система "шляхетской демократии" опиралась на сейм, сеймики и разветвленное древо земских должностей.
Общепольский вальный сейм или парламент с конца XV века состоял из двух частей: посольской палаты (избы) и сената. Происхождение сената не ставит никаких загадок: он развился из королевского совета, который из совещательного органа при короле постепенно превращается в фактически независимый орган, участие в котором стало не только правом, но и обязанностью высших лиц государства и церкви: епископов, канцлера, подканцлера, гетмана, подскарбия, маршалка, воевод и каштелянов. Частота заседаний сената сначала зависела исключительно от короля, потом стала определяться традицией и ритмом работы сейма в целом.
Сеймы – общепольские (вальные), провинциальные и поветовые – возникли на основе удельных вечевых собраний рыцарства, но в чем состояла их роль в XIV веке, в эпоху единовластного правления королей, сказать трудно. Известно, например, что статуты Казимира были приняты на раздельных съездах великопольской и малопольской шляхты. В XV веке их деятельность прослеживается с большей отчетливостью. В это время созыв общепольских съездов шляхты стал регулярным фактом польской общественно-политической жизни. Однако каких-либо строгих правил созыва и проведения сеймов и сеймиков не существовало. Ведущую роль играли члены королевского совета, представители местной администрации и носители земских должностных титулов. Выборных шляхетских депутатов не было, для участия в сеймах и сеймиках съезжалась в основном шляхта того региона, где проходил сейм. Не было и отрегулированной процедуры голосования: рядовые участники собрания шумом, гулом и криками выражали свое одобрение или неодобрение.
Компетенция и состав провинциальных сеймов были такими же, как и у вальных сеймов, с тем только, что их решения имели силу только в пределах данной земли. Сам факт существования этих сеймов делал их известным противовесом вальному сейму и король мог опереться на их авторитет в случае несогласия с общепольским рыцарским собранием.
Что касается местных, земских сеймиков, они развились в XV веке, главным образом, в противовес власти старосты и деятельность их сосредотачивалась в основном на локальных проблемах – в первую очередь судебных, а также административных, полицейских и финансовых. Шляхта здесь имела перевес над магнатами и ее участие в выработке решений было более деятельным и весомым, не сводясь к крикам одобрения или несогласия.
Важнейшая особенность сеймов и сеймиков – их односословность. Хотя представители некоторых городов и капитулов принимали участие в заседаниях, доминирование шляхты было неоспоримым. В XVI-XVIII вв. городские делегации нескольких крупнейших городов имели право лишь совещательного голоса в решении тех или иных вопросов, касавшихся городской жизни.
Польские сеймы и сеймики XV века еще не приобрели той формы и значения, какими они обладали в XVI-XVIII вв. Во-первых, не проходили пока выборы шляхетских депутатов из числа участников сеймиков на провинциальный или вальный сейм, что стало правилом лишь в течение XVI в. Во-вторых, только в конце XV в. стала складываться двухпалатная структура сейма, в то время как раньше сенат действовал вне сейма и независимо от него. Первым сеймом, на заседаниях которого сенат и посольская изба объединились, состоялся в 1493 г. после смерти Казимира Ягеллончика. Правда, сенат в это время и в начале XVI в. количественно превосходил посколькую избу, которая была очень немногочисленна. В-третьих, полномочия сеймов и сеймиков в XIV – XV вв. были много более уже, чем позднее, когда именно они стали определять ход политической и общественной жизни в Польше.
Период феодальной раздробленности (то есть XII-XIII вв.) стал тем временем, когда в Польше, как и во всякой другой средневековой стране, развились и стали зрелыми феодальные отношения. Именно в это время в Польше сложилась крупная феодальная вотчина и соответствующее социальные, политические и культурные институты. Складывание классической вотчины и политическая раздробленность взаимообусловленные процессы. Вотчина создавала экономическую основу для политической и правовой самостоятельности отдельных крупных землевладельцев, а политическое обособление, которое сопровождалось наделением феодала иммунитетными привилегиями, способствовало укреплению вотчины как независимого социально-хозяйственного организма. При этом основным путем генезиса и развития феодальной вотчины в Польше стали королевские и княжеские пожалования земель рыцарству и духовенству (а не генезис вотчины на основе разложения общины). Старый принцип централизованной эксплуатации земель и сидящих на ней крестьян при помощи обложения их государственной податью постепенно сходил на нет. Монарший домен становился все меньше, превращаясь в сеть таких же вотчин, что и вотчины феодалов.
Иммунитет был и следствием, и основой развития феодальных отношений. Он состоял в освобождении земельных владений феодала от государственных повинностей и переходе судебной власти над крестьянами в руки вотчинника. Долгое время считалось, что первые иммунитетные привилегии были предоставлены рыцарству в 118О г. на Ленчицком съезде, а церкви – в 1215 году. Однако сегодня можно считать доказанным, что процесс начался в спорадической форме раньше. Иммунитетные привилегии церкви в целом складывались быстрее и были полнее, чем у рыцарства. Колонизация на немецком праве, проходившая в XII-XIV вв., привела к массовой раздаче иммунитетных грамот и завершила, таким образом, становление феодальных отношений на польских территориях.
Колонизация выражалась не только в освоение новых территорий, но и в перестройке правовых и экономических отношений на уже освоенных землях. Были распространены несколько систем таких отношений. Уже в XII веке было распространено "право свободных гостей", фактически означавшее аренду земель феодала крестьянами: крестьяне несли определенные повинности в пользу землевладельца, но могли покинуть его в любое время по исполнении обязательств в отношении феодала. Такой тип отношений позднее получил название "польского права". Другим вариантом было "право ратаев", в рамках которого крестьянин, не имевший ни земли, ни инвентаря обрабатывал на условиях найма часть домениальной земли.
Однако самой массовой формой колонизации была колонизация на т. н. немецком праве. Его распространение было связано с появлением немецких переселенцев на польских землях, однако позднее немецкое право использовалось крестьянами и других национальностей, которые стали составлять большинство среди переселенцев.
Колонизация на немецком праве развернулась в XIII веке. Она означала изменение структуры землевладения и перестройку юридических и хозяйственных отношений. На осваиваемой территории или на земле нескольких объединяемых деревень пахотные угодья делились поровну на наделы (ланы) между крестьянами, так что каждая семья получала от 30 до 43 моргов. Крестьяне освобождались от повинностей в пользу феодала на период от 8 до 24 лет в зависимости от условий хозяйствования. Основным видом ренты по истечении этого срока становился чинш, то есть денежная выплата, в то время как продуктовая рента приобретала чисто символический характер (поставка продуктов к праздникам; у стройство пиров во время судебных сессий в деревне). Отработочная рента ограничивалась несколькими днями в году. В пользу церкви вносилась натуральная подать ("мошне").
Организатором поселения на немецком праве был солтыс, который в отличие от других крестьян получал не один, а несколько наделов земли. Ему же шла часть чинша и судебных пошлин, а по отношению к крестьянам он выступал как бы наместником, решая от имени землевладельца все текущие вопросы и верша суд. В судебных и административных вопросах его власть была. правда, ограничена крестьянской лавой, аналогичной городскому совету в городах не немецком праве. Солтысы, таким образом, составляли маргинальный слой между феодалами и крестьянством.
Пик колонизации на немецком праве приходится на эпоху Казимира Великого, когда королевская власть стала целенаправленно осуществлять перестройку аграрных отношений в стране. Королевская канцелярия издала за это время несколько сот локационных грамот для вновь создаваемых сельских поселений. Ту же политику центральная власть проводила и во владениях церкви, забирая их на время в королевский домен для проведения переустройства и возвращая обратно в руки церкви.
XIII - XV вв. – время урбанизации польских земель. Развитие городской жизни опиралось на установление в городах немецкого права, образцом для которого служило право города Магдебурга. Оно предполагало создание институтов городского самоуправления: городских советов и городских судов. Однако, если на Западе города становились независимы в результате борьбы городских общин с феодалами (так наз. коммунальные революции), то в Польше городское право предоставлялось сверху – по решению короля или князя. Часто вопрос о городской самостоятельности решался компромиссно – наряду с городским советом широкие полномочия сохранял и королевский наместник – войт. В XIII веке в Польше было уже около 100 городов на немецком праве. По темпам урбанизации лидировала Силезия, где в XIII веке было основано 100 поселений на городском праве, а в XIV – 20. В Малой Польше в XIII веке было основано 30 городских поселений, а в XIV – 50. В Великой Польше соответственно 40 и 60, в Мазовии – 4 и 36. Правда, нужно иметь в виду, что многочисленность городов не означает многочисленности городского населения. Гданьск и Вроцлав насчитывали в XIV веке по 50 тыс. жителей; Краков – 14, Познань – 4, а несколько других считавшихся крупными городов (Калиш, Гнезно, Сандомир) по 2-2,5 тыс. Преобладали же города с несколькими сотнями жителей, а многие из них практически ничем кроме правового статуса не отличались от деревень.
В XIV – XV вв. городская жизнь Польши достигает расцвета. Цеховая организация еще не стала тормозом для развития ремесленного производства. В крупнейших городах насчитывалось до 40 ремесленных специальностей. Ведущей отраслью было сукноделие. Внутренняя торговля быстро росла вследствие развития чинша, внешняя развивалась успешно во многих направлениях: на юге с Чехией и Венгрией; на севере – со всей Европой через Балтику, где торговля регулировалась Ганзейским союзом. в который входили Гданьск, Торунь и Эльблонг. Объединение с Литвой привело к активизации восточной торговли, а с XV века успешно развивается и черноморское торговое направление при посредничестве итальянских городов Причерноморья.
При Казимире Великом была проведена денежная реформа, поскольку рост товарно-денежных отношений требовал ввести более крупную монету (грош, от латинского grossus) вместо прежнего мелкого динара.
Существенным фактором экономического подъема в XIV – XV вв. было и развитие горнодобывающей промышленности. Речь идет прежде всего о добыче соли в Бохне и в Величке в Малой Польше. Разработка соляных копей началась в XIII веке, а в XIV веке по инициативе Казимира было организовано большое государственное предприятие (краковские жупы) и соль стала одним из важнейших источников поступлений в государственную казну. Была издана специальная грамота, определявшая порядок соледобычи и торговли солью.
В районе Олькуша и Бытома, на запале Малой Польши, добывали свинец, который также составлял предмет вывоза за границу. Добыча велась частными лицами на основе лицензий, выданных королем и местным епископом.
В XIV - XV вв. известного размаха достигла и добыча железа, в основном в Малой Польше.
2. Польша в XIII – XV вв.: социальная структура
Если в X - XII вв. польское общество, уже перестав быть родоплеменным, не стало еще сословным, то в XIII – XV вв. в Польше шаг за шагом складывается сословная структура, типичная для всякого западного средневекового общества. Основой для складывания сословных структур и отношений было наделение всех основных социальных групп определенным правовым статусом, передаваемым от поколения к поколению по наследству. Реальнoe содержание социальных связей и отношений оставалось, конечно, богаче и сложнее правовых форм, ибо внутри каждого сословия были разные по реальному статусу группы, а границы между сословиями оставались проницаемыми. Однако господствующей тенденцией было выравнивание правового статуса всех представителей данного сословия и установление возможно более четкой границы между сословиями. Тем не менее, вплоть до конца XV века, по мнению польского историка Г. Самсоновича, "в каждодневной практике сословная структура не функционировала". С другой стороны, невозможно говорить и о какой-либо однородности польского общества в конце средневековья. Социальные структуры переживали процесс перестройки, находились в движении, порожденном экономическим ростом и бурными политическими и культурными переменами. Шляхта обособилась в правовом отношении только к концу XV века, тогда же под западным влиянием стало укореняться представление о крестьянах и горожанах как сословии. Но границы между отдельными группами по-прежнему оставались очень подвижными, между различными по статусу социальными слоями сохранялись прочные родственные и территориальные связи, шляхта была перемешана с нешляхтой, а герб еще не стал отличительным признаком дворянского сословия. Территориальные надсословные связи в целом преобладали над раннесословными. Все это в свою очередь было связано с особенностями развития феодальных отношений в предшествующий период, который не знал широкого распространения фьефов, вассальных связей и иерархии, так что рыцарь напрямую зависел от монарха, а всякий герб был настолько вместителен, что включал десятки семей и с легкостью принимал новые. Это позволило влодыкам – слою промежуточному между рыцарством и крестьянством – влиться в ряды дворян, чем некоторые историки (например, К. Бучек) объясняют многочисленность польской шляхты на пороге Нового времени.
Прежде других в сословие замкнулось духовенство. В предшествующий период оно еще очень сильно зависело от государства и было внутренне неоднородно. Феодальная раздробленность повсеместно в Европе привела к укреплению сословных позиций духовенства. Это произошло и в Польше в первой половине XIII века, при архиепископах Генрихе Кетличе и Пелке Лисе, которые использовали феодальные усобицы для достижения полной автономии польской церкви. Эта автономия выразилась, во-первых, в том, что духовенство было исключено из сферы действия княжеской автономии по всем вопросам за исключением имущественных. С другой стороны, судебные полномочия духовенства распространились на мирян в целом ряде вопросов, какие трактовались каноническим правом. Во-вторых, светские власти лишились права назначать новых епископов и аббатов, которые отныне избирались капитулами и монастырскими конвентами. Даже в частных владениях феодал мог лишь рекомендовать кандидата в священники или аббаты. В-третьих, церковные земельные владения были наделены административным, судебным, налоговым иммунитетом.
Серьезные преобразования были осуществлены во внутрисословной жизни духовенства. Была введена более жесткая дисциплина, соответствующая нормам канонического права, введен целибат, регулярно стали созываться синоды польского духовенства для решения вопросов внутренней жизни церкви, была проведена реформа капитулов, члены которых отныне должны были проживать совместно и ежедневно собираться на молитву. Реформы XII-XIII вв. как и во всей Европе были результатом клюнийского движения. Они привели к сословной консолидации духовенства и росту его независимости в отношениях с другими социальными группами.
Формирование крестьянства как сословия польского средневекового общества означало его внутреннюю консолидацию и унификацию в результате перестройки отношений в аграрной сфере, вызванной колонизационными процессами XIII-XIV вв. Это не означает, что не было внутренней дифференциации крестьянства. Напротив, она даже усложнялась в связи с наличием разных форм и режимов колонизации. Но тем не менее статус крестьянства как особой сословной группы стал вполне определенным и находил ясное отражение в том, как они воспринимались окружающим обществом.
Положение крестьян регулировалось государственным законодательством и традицией. Но это не означало, что крестьяне были бесправным сословием. Напротив, XIII-XV вв. были эпохой наибольшей стабильности и защищенности крестьянского быта. Крестьяне поселений, основанных на немецком праве, обладали соответствующими правами самоуправления и фактически вполне самостоятельно распоряжались своей землей, передавая ее по наследству от поколения к поколению, хотя не были собственниками наделов.
Что касается степени эксплуатации крестьянства, то чинш оставлял много простора для хозяйственной инициативы и не был разорительным для крестьян. Господские же хозяйства были вплоть до XVI века невелики и поэтому не требовали широкого применения барщинного труда. Поэтому крестьянское хозяйство на протяжении XIII-XV вв. развивалось успешно.
Важным правом крестьян было право покинуть земли феодала. Оно стало особенно важным со второй половины XIV в., когда после общеевропейской эпидемии чумы потребность в рабочей силе возросла. Поэтому государство, идя навстречу нуждам землевладельцев, стремилось прикрепить крестьян к тем наделам, на которых они сидели. Рубежом здесь стали Петрковские статуты 1496 года, согласно которым в течение года только один крестьянин и один из крестьянских сыновей данной деревни могли покинуть деревню. Долгое время этот закон трактовался как провозглашение крепостного права. Однако можно взглянуть на него и совсем иначе – как на государственную гарантию права крестьянского выхода. Кроме того, следует учесть, что деревни в то время были очень небольшими, по 10-12 дворов, так что все крестьяне в течение 10-11 лет могли легально покинуть землевладельца.
Другой тенденцией в изменении положения крестьянства был рост барщинных повинностей начиная со второй половины XIV века. И снова мы видим, что государство не только поддерживало эту тенденцию, но и стремилось ей воспротивиться. Так в 1423 году эдикт Владислава Ягеллы установил потолок барщины в 14 дней в году. Тем не менее уже в XV веке в церковных владениях мы встречаемся с барщиной в 1 день в неделю. Такая же норма отработочной ренты становится характерной для имений бедного мазовецкого рыцарства.
Ответом крестьян на ограничение права выхода и рост барщины было бегство. И тут государство оказывалось бессильным его остановить, поскольку многие землевладельцы, особенно на окраинах Польши, были заинтересованы в привлечении новых рабочих рук.
Каков был уровень материальной обеспеченности крестьянских хозяйств? Хотя точные размеры крестьянских наделов определить трудно, ибо часто крестьяне распахивали не только свои, но и пустующие земли, в среднем каждый хозяин двора использовал от 16 до 24 гектаров пашни, то есть обрабатывал полный лановый надел. Правда, уже в XV веке мы встречаем немало малоземельных крестьян в Малой Польше и Мазовии. Движимое имущество крестьян тоже было немалым: несколько коров или волов, 1-2 лошади, значительные запасы зерна, все необходимые орудия – это то, что, судя по инвентарным описаниям рубежа XV и XVI вв. встречалось во многих крестьянских семьях.
Что касается стратификации крестьянства, то полнонадельные крестьяне – кметы – преобладали в деревне, составляя около 85-90% крестьян. Загродники, халупники и коморники, то есть те, кто имел меньше четверти дана земли или не имел ее вовсе, составляли 5-7% населения деревни. Остальные несколько процентов приходились на корчмарей, мельников и солтысов. Однако в XIV XV вв. в Польше появляется немало и люзных людей – то есть разорившихся крестьян (или крестьянских детей), которые покидали деревни, переселялись в города или нанимались в батраки к богатым односельчанам или солтысам. В конце XV века они стали серьезной социальной проблемой, к которой неоднократно обращались польские законодатели, изыскивая способы прикрепить люзных людей к земле или к городским корпорациям.
Шляхта как сословие сформировалась в XIV веке, но основной круг ее сословных привилегий стал определяться уже в XIII веке. Эти привилегии ("рыцарское право") подразумевали аллодиальный статус рыцарских земельных владений; особые позиции в уголовном праве, прежде всего высокий штраф за убийство, ранение или оскорбление шляхтича; право "свободной десятины", то есть возможность отдать ее тому церковному институту, какой выберет сам шляхтич; денежное вознаграждение за участим в военных походах; юридический иммунитет. Однако границы рыцарского сословия в XIll-XV вв. еще не замкнулись. Значительную часть господствующего социального сословия составляла пока еще шляхта, не наделенная всеми преимуществами "рыцарского права".
Первым общесословным привилеем польской шляхты стал Кошицкий привилей 1374 г. короля Людовика Анжуйского. Рыцарские земли отныне освобождались от каких бы то ни было податей за исключением "порадльного" в размере 2 грошей с лана обрабатываемой крестьянами земли; земские должности должны были замещаться исключительно местной шляхтой; земельные владения рыцарей становились наследственными. За Кошицким привилеем последовал ряд других (Корчинский 1386 г., Петрковский 1388 г., Червинский 1422 г., Вартский 1423 г., Едлинско-Краковский 1430-1433 г.), которые ограничивали власть королевских наместников (старост) в отдельных землях, выводили шляхту из-под судебной юрисдикции монарха, предоставляли ей ряд финансово-экономических преимуществ, в угоду рыцарству дискриминировали в правах другие сословия. Во внутрисословную борьбу включаются постепенно и феодалы Великого княжества Литовского, стремившиеся к тем же привилегиям, что и польская шляхта.
В борьбе за правовые преимущества шляхта выступала долгое время вместе с магнатами, как единая и весьма сплоченная сословная сила. Однако в XV веке нарастают противоречия между шляхтой и магнатерией. Первым острым конфликтом стала конфедерация (то есть объединение шляхты для достижения определенных политических целей) под руководством Спытека из Мельштына, испытавшая сильное воздействие идеологии гусизма. Наиболее отчетливо шляхетско-магнатский антагонизм выявился в 1454 г., когда собранное для похода против Ордена рыцарство добилось принятия Нешавских статутов. Они вели не только к ограничению прерогатив королевской власти, но и усиливали позиции шляхты в конкуренции с магнатами. Это выявлялось в первую очередь в резком возрастании роли и полномочий сеймов и сеймиков. Отныне король не мог созвать шляхетское ополчение (посполитое рушение), принять новые законы, ввести новые пошлины и налоги без согласия вального сейма; высшие сановники государства ( то есть представители магнатерии) не могли становиться старостами. Земские судьи должны были выбираться королем из четырех кандидатов, предложенных местным шляхетским сеймиком. Шляхта получала ряд хозяйственных привилегий и компенсацию за участие в заграничных походах.
Петрковские статуты 1496 года еще более расширили шляхетские привилегии и ударили по другим сословиям. Шляхта получала монопольное право занимать высшие церковные должности; горожанам было запрещено владеть землей; крестьяне лишились права свободно покидать землевладельца.
Итогом всех этих законодательных шагов было формирование корпуса шляхетских сословных привилегий: освобождение шляхты от каких бы то ни было материальных обязательств в отношении государства за исключением выплаты небольшого налога на землю (порадльного); гарантия неприкосновенности имущества и личности шляхтича; монопольное право владеть землей и занимать государственные и церковные должности - то есть полное господство шляхты в государственном аппарате и церкви; хозяйственно-торговые преимущества; господство шляхты над крестьянами и дискриминация в ее пользу горожан; особый статус в уголовном праве; ослабление власти короля; подчинение воли магнатов общесословным интересам шляхты благодаря особой роли сейма и сеймиков.
Таким образом, в Новое время польская шляхта вступала с такими привилегиями и правами, какими не обладало дворянство ни одной другой страны.
Промежуточным слоем между рыцарством и крестьянством были солтысы и влодыки. Последние исчезают в течение XIII - XV вв., или сливаясь с крестьянством, или превращаясь в малоземельную загоновую шляхту - мало отличимую по образу жизни и достатку от кметов, но наделенную шляхетскими привилегиями. Иной была судьба солтысов. Законодательство Казимира Великого закрепляло за ними особое положение и обязанность нести военную службу, что сближало солтысов с рыцарством. Роль солтыса как старосты поселения на немецком праве, который располагал немалым наделом и значительными доходами, мог основать мельницу, корчму, лавочку или бойню, не платил чинша, делали его опасным конкурентом для рыцаря. В XV веке солтысы сумели первыми воспользоваться благоприятной хозяйственной конъюнктурой, создать фольварки и резко увеличить свои доходы. Поэтому шляхта увидела в них конкурентов и добилась ряда королевских постановлений о принудительном выкупе солтыств. Тем не менее еще долгое время солтысы продолжали оставаться значительной маргинальной группой полушляхты.
В XIII - XIV веках шел процесс обособления польских горожан от других социальных групп. Это выражалось в наделении горожан правами самоуправления и складывании особой городской цивилизации. Однако коммунальных революций Польша не знала. Городское сословие возникло здесь не в результате борьбы с крупными феодалами и монархом, а во многом при их поддержке. Это было обусловлено и примером западных соседей, и очевидной выгодой, приносимой развитием городов.
Характерным знаком обособления и независимости города стало возведение городских стен, явственно противоставивших горожан остальной части общества. Эта перемена произошла в годы правления Казимира Великого, о котором польские источники говорят, что он застал Польшу деревянной, а оставил ее каменной.
Как и повсюду на Западе, важную роль во внутренней жизни города играли цеховые организации ремесленников. Они не были монолитны, и конфликты между мастерами и подмастерьями были частым фактом. Купеческие же корпорации в Польше, в отличие от большинства стран Запада, не сложились. Интересы купцов представляли городские советы, в которые ремесленники не входили.
Особенностью польских средневековых городов был и пестрый этнический состав горожан. Не желая лишать себя рабочей силы, землевладельцы и король приглашали для заселения вновь основанным городов колонистов из Германии. Те составляли городскую верхушку, забирая в свои руки городской совет и суд лавников. Они же привлекали в город и других переселенцев из Германии. В польские города нередко переселялись и немецкие рыцари, в то время как польская шляхта удалялась в свои деревенские вотчины. Польские же горожане во многих городах оказались как бы оттесненными на периферию, иногда даже за пределы городских стен. Отсюда возник антагонизм между немецким патрициатом и польским бюргерством (поспольством) городов. К этому добавлялось присутствие в городе многочисленных еврейских общин-кагалов, имевших автономный статус, пользовавшихся поддержкой монархии и противостоявших остальной массе горожан. В Галицкой Руси и на территории Великого княжества Литовского эта картина осложнялась присутствием в городе и украинско-белорусского православного населения. Кроме того, здесь и в Малой Польше во многих городах проживали и армяне. Таким образом, этноконфессиональная структура городского населения Польши оказалась очень сложной и противоречивой.
Город не был, конечно, изолирован от сельской округи. Несмотря на то, что феодалы стремились воспрепятствовать уходу крестьян в города, эта возможность была легально санкционирована законодательством и приток крестьян в город был постоянным. С другой стороны, и городские общины получали довольно обширные сельские угодья, что также делало осуществимой постоянную циркуляцию населения между городом и деревней.
3. Польская культура XIII - XV вв
Если в X – XII вв. Польша усваивала культурные достижения латинского Запада, то в XIII – XIV вв. она уже сумела "на равных" включиться в общеевропейский культурный процесс, а в XV веке вносила уже особый оригинальный вклад в европейскую культуру. Этот же XV век стал мостом, ведшим от средневековья к Новому времени в истории польской культуры: христианство достигло того уровня зрелости, какой подготавливал рождение новых, реформационных течений; начался процесс секуляризации культуры; с конца XV века в Польше появляются первые кружки гуманистов.
Важнейшим событием в истории польской культуры этого времени стало основание Краковского университета в 1364 году. Он был создан по образцу итальянских университетов, где университетскую корпорацию составляли студенты, как бы нанимая профессоров на службу. Главной задачей университета была подготовка людей для государственной службы, поэтому первоначально в Кракове не было теологического факультета, зато на факультете права было целых 8 кафедр. Правда, в конце XIV века характер Краковского университета переменился: папская булла санкционировала создание в Кракове теологического факультета, университет был реорганизован по парижскому образцу (то есть корпорацию отныне образовывали профессора, а не студенты), перед ним была поставлена новая задача подготавливать духовенство и содействовать христианизации Литвы. XV и первая половина XVI века стали временем расцвета Краковского университета; позднее он отстал от современной ему европейской науки и культуры.
Вторым звеном в системе образования были школы, создаваемые при епископских кафедрах и в городах. В них преподавались науки не только тривиума (грамматика, диалектика, риторика), но и квадривиума (арифметика, геометрия, астрономия, музыка).
Третий и базовый уровень системы образования составляли приходские школы, которых в Польше XV века было около 3000. В них давались элементарные навыки чтения и счета в рамках тривиума.
Польские юноши из шляхетских, купеческих и даже некоторых крестьянских семей пополняли образование в поездках по зарубежным университетам. В XIII веке такие выезды были еще редки; в XIV – их были сотни, и главной их целью была Прага; в XV веке они стали массовым явлением и курс их лежал чаще всего в Италию. Наряду с молодежью такие поездки часто предпринимали монахи, особенно доминиканцы, славившиеся своей ученостью.
В целом, благодаря развитию системы образования в Польше XIII - XV вв. возникла своя средневековая "интеллигенция".
Как и повсюду в Европе языком образованных людей был латинский. Польскому языку отводилась функция средства устного общения. В письменности он использовался только в проповедях, в предназначенных широкой публике рассказах о чудесах, в некоторых литературных произведениях. Однако в XIV - XV вв. заметно возрастание роли польского языка в обществе: уже в конце XIII века синод польской церкви требовал преподавать латынь в приходских школах по-польски; в конце XIV века развернулась работа по переводу на польский язык латинских сочинений; в первой половине XV века Якуб из Паршовиц приступил к составлению грамматики польского языка.
Огромным событием в истории просвещения стало появление в Польше книгопечатания в последней четверти XV века; помимо польских типографий потребность в печатной книге покрывали зарубежные, прежде всего германские, издатели.
XV век стал временем складывания собственных научных школ в Польше. Разумеется, главным научным центром стал Краков. Здесь особое развитие получили математические и астрономические исследования (Мартин Круль из Журавицы, Мартин Булиц из Олькуша, Ян из Глогова, Миколай Будка, наконец, учитель Николая Коперника Войцех из Брудзева). Поэтому есть все основания считать, что гениальные открытия Коперника в XVI веке были подготовлены польской ученой традицией.
В Кракове успешно развивались также юриспруденция, философия и теология. Особенно известным философом и теологом XV века был Матвей из Кракова, который выступал против спекулятивных подходов в этих науках и развивал принципы критического рационализма в своих сочинениях.
Среди польских ученых XV века нельзя не поставить на одно из центральных мест Яна Длугоша, создавшего одно из крупнейших произведений европейской средневековой историографии ("Хроники славного Польского королевства" в 12 книгах).
Развитие общественной мысли в средневековье выражалось в трансформации религиозных идеалов. Поэтому едва ли не самым характерным явлением были ереси и различные формы религиозного разномыслия. Польша XIII – XV вв. знала по крайней мере четыре волны еретических движений. В середине XIII в. в Силезии, Великой и Малой Польше появились группы флагеллантов. Они, отражая распространение эсхатологических страхов и нарастание покаянных настроений в обществе, бродили группами из города в город, занимались самобичеванием и обличали греховность посюсторонней жизни, провоцируя по временам истерии массовых покаяний. Наибольший размах это движение приобрело во второй половине XIII в. после монголо-татарского нашествия, а в XIV веке возобновилось с новой силой в связи с эпидемиями середины столетия.
В XIII веке в Польше появились и группы вальденсов, для борьбы с которыми была приглашена инквизиция, и десятки еретиков были сожжены.
Тогда же в Польше появились и общины бегардов и бегинов, которые первоначально проповедовали францисканские идеалы бедности и оставались лояльны к церкви, но позднее преступили границы ортодоксии, стали отрицать необходимость существования духовенства и претендовать на обладание святым духом, который наделяет человека непосредственным знанием и пониманием истин веры. Их учение подготавливало рождение протестантских доктрин всеобщего священства.
Наконец, в XV веке в Польше появилось немало сторонников гусизма, в том числе и в шляхетской среде. Хотя в 1420 г. был принят специальный эдикт о преследовании гуситов, их влияние росло и сказалось в идеологии шляхетского антимагнатского движения 1430-х годов, возглавленного Спытком из Мельштына.
Наряду с ересями в Польше XV века развернулось и внутрицерковное реформаторское движение, получившее название конциляризма (от латинского concilium, то есть собор). Центром его стал Краковский университет. Ведущей идеей этого движения, порожденного кризисом католической церкви во времена так наз. "великой схизмы", была идея превосходства церковного собора над папой и отказ признавать последнего высшим авторитетом в церковных делах. Польские деятели этого движения (Матвей из Кракова, Павел из Ворчина, Станислав из Скарбимежа, Павел Влодковиц, Ян из Людзиска, Бенедикт Гессе, Якуб из Парадижа) внесли большой вклад не только во внутрицерковные споры, но и в развитие правовой мысли, философии и теологии, этических и социальных идей. Они провозглашали, что подлинная церковь есть верующих, а не иерархическая структура; что вера не может быть предметом прямого церковно-административного контроля; что насильственная христианизация в связи с этим недопустима и что принципом отношения к другим конфессиям должна быть веротерпимость; что философия должна обратиться к этическим проблемам человеческого существования, а не заниматься только абстрактными вопросами онтологии, гносеологии и логики. Особым вниманием польских мыслителей пользовались проблемы общественной справедливости и тех правовых гарантий, которые могли бы ее обеспечить. Одним из логических выводов таких размышлений стало требование зашиты крестьян от произвола господ и чрезмерной эксплуатации, о чем первым стал писать Ян из Людзиска.
В XIII - XIV вв. главным литературным жанром были жития святого Станислава, святых Ядвиги, Кинги, Соломеи, в развитии которых заметно нарастание интереса к человеческой индивидуальности. В XV веке литература становится много более разнообразной, появляются сборники проповедей, стихотворные легенды о святых, послания, религиозные песни и гимны. В литературу проникают мотивы христианского народного фольклора, апокрифические мотивы, светские элементы. Важнейшими памятниками литературы были исторические сочинения – "История Польши" Яна Длугоша, хроника Винцента Кадлубка, Великопольская хроника, хроника Янко из Чарнкова и другие.
В архитектуре XIV – XV вв. утверждается готический стиль, распространяясь в том числе и на гражданское строительство. Ярким выражением так наз. готического гуманизма в скульптуре стали статуи мадонны и святых и многофигурные композиции на евангельские сюжеты. Среди последних выделяется алтарь Мариацкого костела в Кракове, созданный в последней четверти выходцем из Нюрнберга Витом Ствошем.
Живопись развивалась не только в иконографии, но и в книжной миниатюре, представленной многими великолепными памятниками – такими как Флорианская Псалтырь и градуал Ольбрахта.
В развитии материальной культуры, техники, строительства XIII – XV вв. также отмечены значительными достижениями. Стали распространяться водяные мельницы, развивались сложные ремесленные производства, например стеклодувное дело, польские мастера освоили сложнейшие инженерные работы в горнодобыче, в городах высокого уровня достигло строительство не только храмов, но и жилых домов и мостов.
В целом, в XIII – XV вв. польская культура становится органической частью развитой, зрелой культуры европейского средневековья.
4. Политическое развитие Польши в XVI - XVII вв
Принято считать, что в XVI веке Польша (точнее Речь Посполитая, плод государственного объединения Польши и Великого княжества Литовского в 1569 г.) вступила в эпоху так называемой "шляхетской демократии", которую можно определить как своеобразную модель сословно-представительной монархии, для которой характерна слабость королевской власти, децентрализация, очень широкие права и привилегии шляхты, односословность представительного органа – посольской избы сейма. Польская "шляхетская демократия" с неизбежностью перерождалась в режим магнатской олигархии, который установился в Польше приблизительно с середины XVII века. Условной цезурой можно считать начало правления короля Яна Казимира в 1648 году. Реформы второй половины XVIII века знаменовали попытку вывести польско-литовскую государственность из затяжного кризиса. Они доказывают, что сословно-представительная система Речи Послолитой была способна к внутренней трансформации и модернизации. Однако вмешательство соседних государств остановило этот процесс.
Как и большинство стран Европы, Польша в начале XVI в. стояла перед проблемой централизации административной системы и создания эффективного государственного аппарата. Однако если в других странах Запада королевская власть в борьбе за централизацию могла опереться на растущее влияние городов и горожан, то в Польше мещанство было фактически отлучено от какой бы то ни было политической роли и вопрос о централизации решался исключительно в рамках отношений между монархом и шляхтой. Шляхта же не была однородна. Если в XV веке средняя шляхта еще не сумела оформиться в самостоятельную политическую силу, то в течение первой половины XVI в. она выступает на политической арене как соперник и даже противник магнатерии. В 1520-е годы шляхта добилась права избирать на сеймиках послов в польский сейм, и постепенно посольская изба получила численное преобладание над сенатом (в 1511 г. в посольской избе насчитывалось 34 посла, а в 1528 уже 88). Сейм стал сценой политической борьбы между шляхтой и магнатами. Король стоял как бы "над схваткой" и мог опереться на шляхту в стремлении укрепить центральную власть. Но шляхта, поддерживая короля, очень опасалась его абсолютистских поползновений, и поэтому не могла стать надежным союзником короля. Многое в этих условиях зависело от личности монарха. Однако последние представители династии Ягеллонов Сигизмунд I Старый (1506 -1548) и Сигизмунд II Август (1548-1572) оказались неспособны твердо и ловко вести политику централизации. Политическая борьба в годы династических кризисов 1570-1580-x годов, из которой королевская власть вышла резко ослабленной, сделала окончательно невозможным переход к абсолютизму в Речи Посполитой. А отсутствие абсолютизма предопределило дальнейшее ослабление польско-литовской государственности в XVII – XVIII вв.
Экзекуционистским движением называют шляхетское движение за государственные реформы в Польше XVI в., нацеленные на укрепление администрации, финансов, армии, за оттеснение от власти аристократии и укрепление политического влияния шляхты в государстве. Название подразумевает "исполнение" (executio) законов, которые должны обеспечить Польше благосостояние.
Первые шаги в борьбе за ограничение власти магнатерии средняя шляхта делает уже при короле Александре (1501-1506), чье правление открылось принятием Мельницкого привилея 1501 г. который поставил политику короля в зависимость от сената, то есть органа, выражавшего волю магнатов. Борясь за пересмотр Мельницкого привилея, шляхта, возглавленная Яном Ласким, добилась запрета передавать в держание королевские земли без одобрения сейма и занимать одновременно несколько высших государственных постов. В 1505 г. была принята знаменитая сеймовая конституция "ничего нового" (nlhil novi), которая запрещала принимать какие-либо законы без одобрения сейма. В 1506 г. были напечатаны и разосланы по судам так наз. Статуты Лаского - подготовленный Яном Ласким свод правовых норм, который должен был лечь в основу кодекса польского права.
Однако приход к власти Сигизмунда I Старого переменил ситуацию. Король отстранил от политических дел Яна Лаского, и стал опираться в своей политике на магнатов, то есть попробовал вернуться к традиционной манере действий. Король сам стал инициатором ряда реформ, выражавших его абсолютистские стремления.
Во-первых, он (а точнее сказать, его очень энергичная, властолюбивая и ловкая жена, итальянка Бона Сфорца) принялся наводить порядок в королевском имуществе, которое включало 1/6 пахотных земель Польши, поступления от соляных копей, торговые и судебные пошлины, с целью увеличить его доходность. Во-вторых, была проведена денежная реформа и восстановлен краковский монетный двор. В-третьих, король попытался ввести налог на шляхетские владения, В-четвертых, королевская семья покусилась и на принцип "свободных выборов" ("вольной элекции") монарха, добившись в 1529 признания наследником Сигизмунда его малолетнего сына. Все эти меры призваны были обеспечить резкое обогащение и укрепление казны, создание постоянной армии вместо посполитого рушения, усиление власти короля. И то, и другое, и третье означало бы кардинальное изменение роли шляхты и ее сейма в общественной жизни. Результатом было формирование дворянской оппозиции, которая обвиняла магнатерию в пагубном влиянии на короля, требовала созвать "сейм справедливости", который добился бы строгого исполнения действующих законов, ограничил бы влияние магнатов и остановил бы притязания короля на полноту власти и независимость от сейма. Вместе с тем, шляхетские лидеры признавали необходимость военной, финансовой и юридической и ряда других peформ.
Конфронтация привела к прямому столкновению короля и шляхты. В 1537 году собранное под Львовом для похода на Молдавию посполитое рушение отказалось повиноваться королю и потребовало преобразований в государственной жизни и перемен к политике двора. На последовавших сеймах был выработан компромисс: шляхта согласилась на обложение налогом ее имений, но добилась подтверждения принципа "вольной элекции".
Патовая ситуация продолжалась вплоть до вступления на престол Сигизмунда II Августа. При нем разрыв короля и шляхты первоначально приобрел еще большую глубину. Монарх не принимал программы экзекуционистов, а после того как сейм в 1559 отказался утвердить налоги для ведения Ливонской войны, король в течение 4-х лет его не созывал. Тем временем экзекуционистское движение стало влиятельной силой среди шляхты, выдвинуло своих идеологов, а в сейме сложилось что-то вроде “партии” экзекуционистов. В развитом виде программа этой "партии" предполагала: а) восстановление королевского земельного домена, который в значительной части был роздан в держание магнатам; б) укрепление королевской казны благодаря этой мере и реформе налоговой системы; в) дополнение посполитого рушения созданием небольшого наемного войска; г) укрепление системы исполнительно-административной власти; д) правовая интеграция земель в Польше и консолидация Польско-Литовского государства путем заключения новой унии; е) проведение церковной реформы; ж) упорядочение законов и деятельности судов.
Таким образом, эта программа была нацелена на укрепление государства в рамках той сословно-представительной системы, которая уже сложилась. Трудно сказать, насколько такая программа была реалистичной, насколько утопической. Так или иначе, лагерь экзекуции заявлял о своей готовности взять на себя ответственность за судьбы государства и общества; шляхта оказалась способной выдвинуть программу, которая не была подчиненна исключительно ее сословным интересам. С другой стороны, ни в коей мере не ставилось под сомнение господство дворянства в обществе и его ведущая роль в управлении государством.
Поворотный момент в истории экзекуционистского движения наступил в начале 1560-х годов. Сигизмунд II Август убедился, что война с Россией из-за Ливонии стала затяжной и что сил Великого княжества Литовского для ее ведения не достает. Поддержка польского сейма, где в это время экзекуционисты играли ведущую роль, стала необходимой. Поэтому король вынужден был пойти на компромисс. После четырехлетнего перерыва сейм был созван и на ряде его сессий в 1562-1565 г. были приняты решения о реформах. Во-первых, решено было провести инвентаризацию ("люстрацию") всех королевских земельных владений с тем, чтобы восстановить монарший домен и обеспечить тем самым казну необходимыми средствами. Все земли, отданные в держание начиная с 1504 г. подлежали возврату. Во-вторых, отныне все доходы от королевщин делились на 5 частей, одна из которых отдавалась держателю королевщины, а остальные шли в казну. Четвертая часть поступлений в казну – "кварта" сосредотачивалась в специальной кассе и предназначалась исключительно для найма постоянного войска. В-третьих, отныне ни один из высших сановников не мог назначаться на две и более государственных должностей. Предполагалось также ввести должности своеобразных ревизиров, которые от имени сейма должны были контролировать деятельность высших должностных лиц государства. В - четвертых, в рамках предпринятых реформ осуществлялась интеграция всех территорий Польши и Литвы в единое государство. Важнейшим шагом здесь было заключение в 1569 Люблинской унии между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским. Условия унии в этот раз предусматривали объединение сеймов двух стран, совместные выборы короля, введение единой монеты, проведение единой внутренней и внешней политики. Украинские земли включались в состав Короны, то есть земель Польского королевства. Великое княжество отныне состояло из Белоруссии и собственно Литвы. В нем сохранялись отдельная армия, казна, судебная система, традиционные государственные и земские должности, старые законы. Шляхта, однако, наделялась теми же правами, что и шляхта Польши. Наконец, была предпринята церковная реформа: было решено прекратить выплату так наз. аннат Римской курии, отменить сбор десятины с шляхетских имений, освободить шляхту от церковной юрисдикции по каким бы то ни было вопросам, обложить церковные владения налогом на военные нужды государства.
Таким образом, экзекуционистское движение добилось значительного успеха. Однако принятые решения носили непоследовательный характер. Не удалось добиться создания сильной исполнительной власти, дееспособной постоянной армии, кодификации права, реального ограничения политической роли магнатерии, предотвратить династические кризисы, на долгое время оздоровить государственные финансы. Не был выработан механизм выборов нового монарха. Не был создан эффективный орган высшего апелляционного суда (эта функция оставалась у королевского надворного суда, но он работал очень нестабильно, сотни дел годами оставались без рассмотрения и решения). Реформы остановились на полпути. Да и сам союз монарха и шляхты оказался непрочным. Король был раздосадован и разочарован отказом шляхты пойти на обложение налогом ее имений; шляхта была недовольна отказом короля сосредоточить все властные полномочия в руках сейма.
Отсутствие прямых наследников в момент смерти Сигизмунда II Августа в 1572 году привело к новому бескоролевью и глубокому политическому кризису. Избрание нового монарха - представителя французского королевского дома Генриха Валуа - в 1573 году сопровождалось выработкой и принятием знаменитых Генриховых артикулов, которые стали синонимом “золотых шляхетских вольностей”. В чем они состояли? Незыблемым провозглашался принцип свободных выборов короля; сейм должен был созываться не реже одного раза в два года и продолжаться 6 недель; король не имел права самостоятельно вводить новые налоги или созывать посполитое рушение; внешняя политика монархии была поставлена под контроль сената; шляхта получала от казны вознаграждение за участие в заграничных походах; постоянная армия содержалась только за счет кварты; наконец, шляхте было гарантировано право отказаться от послушания королю в случае неисполнения им законов Речи Посполитой ( jus de non praestanda oboedientia). Кроме того вводился институт сенаторов-резидентов. Это были 16 назначенных сеймом сенаторов, которые в период между сессиями сейма должны были контролировать деятельность монарха. Фактически у короля оставалось только одно существенное право: назначать на государственные должности.
Генриховы артикулы составили рубеж в политической истории Польши и всей Речи Посполитой. Они закрепили те начала политического устройства страны, которые впоследствие привели к её краху. Это, однако, не значит, что разделы Польши в конце XVIII века были запрограммированы Генриховыми артикулами. Более того, созданная в течение XVI века политическая модель оказалась и достаточно устойчивой, и дееспособной. Лишь эпоха Просвещения выявила ее историческую бесперспективность.
Генрих Валуа правил в Польше около года, а в июне 1574 г., оказавшись наследником французского престола, покинул беспокойную шляхетскую монархию-республику, чтобы взойти на более солидный и престижный французский трон. Шляхта на пошла на объединение в руках Генриха польской и французской корон и избрала в 1576 году новым монархом Стефана Батория. Будучи сторонником сильной центральной власти и крупной личностью Стефан Баторий не мог одобрить польских государственным порядков и пытался восстановить нарушенное равновесие между королем и сеймом. Однако переломить ход политической эволюции Польши ему не удалось. Новый компромисс шляхты и короля привел к созданию в 1578 г. Коронного трибунала - высшего апелляционного шляхетского суда, чьими членами были выбранные шляхтой представители. Это судебный орган взял на себя рассмотрение тех дел, которые прежде поступали в королевский надворный суд и лежали там годами без движения. Кроме того, было сформировано, наконец, небольшое наемное войско. На на этом государственные преобразования, которые могли бы внутренне укрепить Речь Посполитую, остановились.
Сама шляхта, прежде ратовавшая за перемены, удовлетворилась достигнутым - главным образом тем, что ей, шляхте, были обеспечены такие привилегии и такие позиции в обществе и государстве, какими не могло похвастаться дворянство ни одной другой европейской страны. Идеологи экзекуционистского движения слились с магнатерией и из поборников реформ и идеи общественного долга превратились в глашатаев и ревностных защитников шляхетских вольностей. Показательна в этом отношении судьба Яна Замойского - в прежние времена одного из лидеров экзекуционистов, вождя средней шляхты, “трибуна шляхетского народа”, как его называли. Теперь он стал обладателем громадных латифундий, держателем обширных королевщин, видным сановником и полноценным представителем магнатской элиты, защитником сложившихся порядков. Экзекуционистское движение себя исчерпало, и тем самым открылась дорога для трансформации “шляхетской демократии” в магнатскую олигархию.
XVI - первая половинаXVII в. составляют первую фазу в по существу едином цикле социально-экономического развития Польши, охватывающем время от второй половины XV до середины XVIII века. Эта эпоха в целом может быть охарактеризована как время господства барщинно-фольварочной системы и крепостничества, которые не только определяли ход развития экономики, но и накладывали глубокий отпечаток на социальные отношения и культурную жизнь страны. Однако основы этой системы хозяйствования и социальных связей были заложены именно в XVI веке.
Экономическое и социальное развитие Речи Посполитой было неотрывно связано с демографическими процессами, а они изучены пока недостаточно. Общие его черты однако известны. Население Речи Посполитой составляло 7,5 млн. человек в 1500 г., 11 млн. в 1650 г. и 14 млн. в 1772 г. Плотность населения возрастала соответственно с 6,6 чел. на кв. км в 1500 г. до 11,1 в 1650 г. и 19,1 в 1772 г., с учетом сокращения территории Польши и Великого княжества Литовского в этот период. Не только восточные территории Речи Посполитой, но и западные части ее коронных земель не достигли в XVI-XVIII вв. того уровня плотности населения, какой был характерен для стран Западной Европы. На территории Речи Посполитой в XVI – XVIII вв. продолжались колонизационные процессы, что усиливало неравномерность в развитии отдельных регионов. Кроме того в эту эпоху Речь Посполитая пережила две подлинные демографические катастрофы: в годы шведского "потопа, польско-казацких и польско-русских войн, и в период северной войны. Во многих регионах эти события унесли около 1/3 населения и уничтожили более половины производственного потенциала.
Фольварочное (поместное) хозяйство, ориентированное на рынок и основанное на крепостном труде стало главным фактором развития польской экономики, начиная с XVI в. Переход к баршинно-фольварочной системе и второе издание крепостничества, то есть рефеодализация, были явлением, характерным для многих стран Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европы. В Западной Европе восторжествовали капиталистические тенденции и развитие экономики пошло, как известно, другими путями. Существует несколько объяснений этих различий в социально-экономической эволюции Восточной и Западной Европы, равно как и генезиса капитализма в целом. На сегодняшний день ясно, что причины такого поворота в развитии Европы были многообразны, что социокультурные и политические факторы играли здесь не меньшую роль, чем собственно экономические или технологические (развитие производительных сил). Общим для всей Европы было то, что дворянство оказалось в состоянии кризиса и его уровень жизни и потребления быстро падал на фоне роста благосостояния и социально-политической роли бюргерства. Наиболее предприимчивые из дворян прореагировали на это относительное снижение социального статуса переходом к новым формам хозяйствования, приспособленным к рыночной конъюнктуре. С этой точки зрения, процессы на западе и востоке Европы были одинаковы. Однако в западноевропейских странах в силу сложившегося к XVI веку соотношения сил уже невозможно было ни закрепостить крестьян, ни подчинить города интересам дворянства, ни поставить государство на службу одному сословию. Дворянству не оставалось ничего другого кроме как включиться самому в раннекапиталистическое предпринимательство. В Восточной Европе, в частности в Польше, ситуация была иной. С одной стороны, развитие рынка в самой Польше, спрос на польское зерно на Западе, падение стоимости монеты и тем самым чинша подталкивали к развертыванию крупного фольварочного хозяйства, ориентированного на рынок. С другой стороны, доминирующие социально-политические позиции шляхты и неспособность слабой королевской власти обеспечить баланс сословных интересов создавали искушение и возможность удовлетворить новые потребительские запросы дворян за счет крестьянства и горожан. Фольварк складывался. таким образом, не в результате действия абстрактных сил рынка или перемен в состоянии техники и агрикультуры, а вследствие и экономических, и политических, и социокультурных перемен в Речи Посполитой и всей Европе.
В принципе, фольварк, то есть хозяйство при помещичьей усадьбе. существовал и прежде XVI века. Но он был очень небольшим, обслуживал лишь потребительские потребности феодала и его семьи, не будучи вовлеченным в рыночные связи. Однако уже в XV веке фольварочная запашка (прежде всего в церковных владениях) стала расширяться, а годовая норма барщины – заметно расти. Эти тенденции в полную силу развернулись в XVI веке. На сеймах 1520 и 1521 гг. она была законодательно закреплена, причем определен был не максимум, а минимум отработок – 1 день в неделю с крестьянского двора. Шляхетские фольварки стали расти как на дрожжах и требовали все более широкого использования барщинного труда. Отсюда – постоянные постановления сеймов о необходимости задерживать и прикреплять к земле "люзных людей", которые тем не менее не исчезали, потому что те же самые шляхтичи с готовностью принимали таких бродяг и переселенцев в своих владениях.
Первоначально расширение фольварков осуществлялось не за счет сгона крестьян с земли, а за счет использования пустошей, освоения новых земель и выкупа солтыств – а размеры барщины были, как видим, умеренные. Поэтому рост фольварка мог сочетаться с относительно благополучным развитием крестьянских хозяйств. Это хрупкое равновесие сохранялось на протяжении всего XVI в. Фольварк охватывал в среднем 60-80 га земли, засеянной зерновыми. Урожайность поднялась до 5-6, и в лучшие годы и до 7-9 центнеров ржи или пшеницы с гектара и достигла тем самым рекордного для всей эпохи польского феодализма уровня. Наряду с земледелием развивалось животноводство, создавались крупные рыбные пруды, интенсивно эксплуатировался лес. Большая часть продукции всех отраслей фольварочного хозяйства шла на рынок.
Рост доходов шляхты был поистине феноменальным. Один лан фольварочной земли приносил в 15-20, а иногда и в 30 раз больше денег, чем лан крестьянина, платившего землевладельцу чинш. Разумеется, такая конъюнктура не могла держаться очень долго. Уже в конце XVI века доходность фольварка начинает сокращаться, первые признаки близящегося кризиса барщинной системы дают о себе знать. Но вплоть до середины XVIl века фольварк позволял среднему шляхтичу если не процветать и быстро обогащаться, то жить безбедно и устойчиво, не мучаясь чрезмерно завистью к богатому горожанину или соседу.
Долгое время отечественная историография утверждала, что на протяжении всей феодальной эпохи положение крестьян ухудшалось, крестьяне влачили жалкое существование и подвергались возрастающей эксплуатации. Этот взгляд оказался неверным, и опыт польского крестьянства XVI века – один из весомых доводов против традиционной и устаревшей картины. Как ни парадоксально, но крестьянское хозяйство в XVI веке переживало период подъема вме
Здесь опубликована для ознакомления часть работы "Польша в XIV - первой половине XVII вв". Эта работа найдена в открытых источниках Интернет. А это значит, что если попытаться её защитить, то она 100% не пройдёт проверку российских ВУЗов на плагиат и её не примет ваш преподаватель!
